Обеспечение жизнестойкости территорий и устойчивое развитие бизнеса при высоких климатических, природных и социальных рисках
Создаем знания, которые открывают новые возможности, и предлагаем эффективные решения, чтобы создать безопасное, надежное и устойчивое общество
1. Почему?
1.1. Улучшение благосостояния людей и совокупные выгоды от ускоренного экономического роста за последнее столетие были впечатляющими.
Однако такой рост и процветание дорого обошлись природным системам, которые лежат в основе жизни на Земле и, следовательно, также находятся в основе этих экономических достижений
[1].
Отличительной чертой современности стало признание разрастания экоследа человечества и превращение биосферы в антропосферу.
1.2. Наиболее опасная угроза – сокращение биоразнообразия и нарастание рисков здоровью людей более высокими темпами, чем когда-либо в истории человечества. Это происходит во всех регионах на уровне генов, видов и мест обитания [2]. Так, к 2016 году вымерли 559 из 6190 одомашненных пород млекопитающих, используемых для производства продовольствия и ведения сельского хозяйства, и по меньшей мере еще 1000 находятся под угрозой исчезновения. В среднем около 25% видов животных и растений находятся под угрозой исчезновения (т.е. около 1 миллиона видов), и многие из них могут исчезнуть в течение нескольких десятилетий [3]. Глобальные показатели состояния и распространения экосистем свидетельствуют о сокращении в среднем на 47% по сравнению с оцененными базовыми уровнями, причем многие из них продолжают снижаться по меньшей мере на 4% за десятилетие. В общей сложности 75% поверхности суши претерпевает значительные изменения, 66% процентов площади мирового океана подвергается все большему совокупному воздействию, а свыше 85% площади водно-болотных угодий уже утрачено. Деградация земель вследствие деятельности человека отрицательно влияет на благополучие по крайней мере 3,2 миллиарда человек, а ущерб от нее, выражающийся в утрате биоразнообразия и экосистемных услуг, составляет более 10% годового глобального валового продукта [4].
1.3. Уже в конце 20 века стала очевидна бесперспективность привычного технократического административного природоохранного регулирования антропогенного воздействия на природную среду [5]. Страны и народы постоянно имеют дело с социальными последствиями природопользования, с возникновением и умиранием ресурсных моногородов и поселков. Каждый житель Земли все больше сталкивается с возрастающими неопределенностями и рисками — климатическими, экологическими, санитарными и т.д. Они ускоряют и усложняют другие тренды современного развития, такие как сжатие пространства (локационное и коммуникационное), ускорение урбанизации и нарастание геополитических противоречий. Дополнительный дисбаланс привносят стремительный переход к новому технологическому укладу, массовое внедрение целого ряда глобально значимых критических технологий, непредсказуемость их совместного воздействия на жизнь людей, скорость и тренды общественных процессов. Все это обостряет очевидную нелинейность процессов развития.
1.4. Человечество вступило в период нарастания нестабильности или бифуркации, когда происходит фундаментальное изменение действующих структур, культуры и социальных систем, общества и его институтов. Этот процесс неравномерен, и уже начавшийся транзит в новую экономику обострил проблему разнонаправленности социокультурно обусловленных институциональных изменений. Уже в ближайшее время облик глобальной картины мира претерпит существенные изменения, и важно, чтобы новый сценарий развития стал благоприятен для жизни людей.
Высохшее, засаженное саксаулом дно Аральского моря
1.5. Почти 30 лет назад мы осознали необходимость поиска и разработки эффективных подходов и механизмов обеспечения устойчивости пространственного и бизнес-развития. Толчком к этому послужили и богатая собственная производственная практика, и опыт управленческой работы в сфере природопользования, которые наглядно показывали, что многие безусловно положительные усилия и даже подвижническая деятельность не давали долгосрочных общественно значимых результатов. Тогда, как и сегодня, рассуждая о любви к природе и будущим поколениям, люди своими конкретными, технократическими и редукционистскими действиями фактически разрушали природную основу настоящей и будущей жизни. Это продолжается и сегодня — высокие природные и климатические риски и неопределенности и даже пандемия COVID-19 не стали мотивом для системных действий и глобального сотрудничества.
2. Как?
2.1 Выход из сложившейся ситуации не может быть простым и сводиться только к техническим мерам по охране природы, дотациям малоимущим, гуманитарной помощи. Системный и сетевой характер происходящих изменений кардинально меняет видение самого процесса саморазвития человечества. На смену представлениям о «пустом» мире с неограниченными возможностями ресурсной экспансии приходит понимание его заполненности и ограниченности.
Благосостояние в полном и пустом мире
Источник: Daly H. Economics in a full world // Scientific American. 2005. September. Р. 100-107.
2.2 В «полном» мире доминируют антропо-природные системы (Human-Dominated Ecosystems - HDE), куда Человек входит как неотъемлемая и деятельностная составляющая. Тем самым Человек рассматривается не как «внешний» субъект, преобразующий Природу, а как важнейшая составляющая самой системы. Он не только потребляет, но и производит экосистемные услуги. Во многом это созвучно субъект-объектным представлениям Шеллинга, согласно которым Природа и Человек находятся в дуалистическом единстве и саморазвитии. Из этого вытекает потребность в кардинальном изменении самого способа принятия решений, ограничивая диапазон выбора естественно-научными экологическими знаниями и исповедуемыми людьми ценностями.
Антропо-природные системы (Human-Dominated Ecosystems - HDE)
В соответствии с подходами теории Живых систем, антропо-природная система представляет собой постоянно эволюционирующий живой организм, который периодически проходит состояния фазового перехода (точки бифуркации) перед новой стадией динамической стабильности. Основу системной концепции Жизни заложили А. Богданов, Л. фон Берталанфи, И. Пригожин, У. Матурана и Ф. Варела, Ф. Капра, Н.Н. Моисеев, В.С. Степин и др. В ней акцентируется внимание на сложности «системных» взглядов; также получили развитие новые ключевые понятия: самоорганизация, сети социальных связей и системное понимание развития и др. Системный подход не позволяет считать человека существом, случайно «выпавшим» из окружающей природы и даже ставшим ее природным врагом. Иными словами, «все связано со всем», и Человек является неотъемлемым, а порой и важнейшим элементом живой системы.
Источники:
Daly H. Economics in a full world // Scientific American. 2005. September. Р. 100-107.
Capra F., Luisi P.L. The Systems View of Life: A Unifying Vision. Cambridge: Cambridge University Press, 2014.
2.3 Антропо-природные системы очень разнообразны, их различия определяются естественно-географическими условиями, типом и интенсивностью человеческой деятельности (наиболее распространены городские и сельские антропо-природные системы). В их нелинейном циклическом развитии сложным образом переплетаются природные, экономические, социальные и культурные составляющие. Подобные закономерности характерны и для бизнес-среды. Не случайно среди ответственных предпринимателей и собственников все шире распространяется понимание того, что именно здоровье природы обеспечивает экономическое процветание и благополучие.
2.4. В усложняющемся, полном мире возрастает роль разума с его этическими и ценностными представлениями и потребностями. Между тем, усилия современной цивилизации не направлены на умение жить в мире с природой. Особенно опасны механистические представления о сложной системе отношений «общество-природа», взгляд на природу как на набор потребляемых природных ресурсов и неодушевленных объектов.
Хартия Земли как этическая основа устойчивого развития
В качестве этической основы устойчивого развития мы рассматриваем Хартию Земли, которая призывает превратить сознательность в действия ради процветания Земли. Этот документ в наибольшей степени включает фундаментальные принципы создания в XXI веке справедливого, устойчивого и мирного глобального сообщества. Хартия Земли направлена на пробуждение в каждом человеке нового чувства взаимозависимости и всеобщей ответственности за процветание людей и всего живого сообщества. Она позволяет этически обосновать интегральные корпоративные планы социальной и экологической ответственности, а также сформулировать соответствующие заявления миссии компаний и профессиональные кодексы поведения.
Резолюцией ЮНЕСКО 2003 г. (32C/17) и 2019 г. (40C/20) Хартия Земли признана этической основой для устойчивого развития, призывая государства-члены использовать Хартию Земли в образовании для устойчивого развития, особенно в рамках реализации рамочной программы ОУР на период до 2030 года.
Хартию официально признали и поддержали более 4800 организаций во всем мире. К настоящему времени Инициативу поддерживают многие лидеры бизнеса, руководители глобальных инициатив, среди которых Глобальный Договор ООН (UN Global Compact) и Глобальная Инициатива по Отчетности в области Устойчивого Развития (Global Reporting Initiatives, GRI). Сегодня Хартия Земли по праву рассматривается как базовая морально-этическая платформа в диалоге бизнеса с представителями гражданского общества и другими заинтересованными сторонами. Например, сегодня бизнес активно использует Хартию Земли для успешных отчетов в рамках GRI и других подобных мероприятий.
2.5 В полном мире категория ответственности (responsibility) приобретает базовое значение, ибо человек принимает на себя ответственность не только за настоящее, но и за будущие поколения.
Человек ответственный
«Человек ответственный» заботится о будущих поколениях, поскольку он способен (в определенных пределах) интегрировать индивидуальные цели хозяйственной деятельности с моральными ценностями, присущими обществу, он рассматривает экологические нормы, традиции и обычаи (которые складываются на конкретных территориях, с их природными и социокультурными особенностями) как гибкие и обычно соблюдаемые правила, делая поведение людей более предсказуемым. Именно такая модель, сочетающая в себе экономические и ценностные аспекты поведения, на основе теорий и моделей неоинституционализма и социоэкономики позволяет изучать мотивации деятельности индивидуумов, их локальных сообществ на устойчивой основе.
Экологическая этика, согласно Х. Йонасу, должна стать «этикой, ориентированной на будущее» (Zukunftethik): сегодня необходимы «дальновидность прогнозов, широта взятой ответственности (перед всем будущим человечеством) и глубина замыслов (вся будущая сущность человека), и ... серьезное овладение властью техники...». «Императив ответственности», соответствующий новым типам человеческих действий и адресованный новым типам агентов действия, по утверждению Йонаса, гласит: «Действуй так, чтобы последствия твоих действий были совместимы с прочностью человеческого существования». Поэтому для управления природоохранной деятельностью целесообразно использование модели «человека ответственного» (предложена автором в 2004 г.).
Есть поведенческая концепция "экономического человека", есть концепции психологической и географической детерминации, есть объяснение внешними факторами, такими как Бог, историческая необходимость, в социальной науке показано и исследовано множество причин, которые заставляют людей действовать определённым образом (в том числе концепция Маслоу, в которой предпринята попытка нащупать иерархию мотивации человеческой деятельности). Каждая из таких концепций опирается на определенную сумму фактов и исторический опыт. Но ответа, как управлять природоохранной деятельностью в условиях нарастания климатических неопределенностей и природных уязвимостей, они не дают, так как все они основываются на ограниченном опыте.
Действие такого механизма позволяет понять современная теория игр, отражающая определенную систему ценностей «человека ответственного», где этика является коррективом и компенсацией несостоятельности рынка, религия – коррективом и компенсацией несостоятельности этики. Иными словами, при несостоятельности экономики в действие вступает этика, при несостоятельности этики – религия. Эти черты не антагонистичны и могут быть синтезированы с использованием методологии этической экономии. Согласно такому подходу наука, этика и религия образуют систему трансценденций, переходов в нечто другое и повтор (итерацию) компенсаций. Трансценденции собственного интереса «человека ответственного» выступают одна за другой, более высокая ступень восполняет недостатки и бреши более низкой ступени.
Козловски П. Принципы этической экономии. СПб.: Экон. школа, 1999. 344 с. (Этическая экономия: Исследования по этике, культуре и философии хозяйства. Вып. 7).
Ценностные мотивы и моральные ограничения уже не рассматриваются им как второстепенные относительно приоритетов экономической рациональности, расширяются его представления о моральных стимулах к обеспечению устойчивости – от местных сообществ до человечества в целом. Именно ответственность спасает человека, помогая ему принимать решения в ситуациях высоких неопределенностей, когда информации крайне мало, а цена ошибки крайне велика. Будучи ценностной категорией, именно ответственность подвигает лиц, принимающих решения по развитию стран и регионов, хозяев компаний и корпораций, постоянно оценивать свои действия с позиции приемлемости рисков.
3. Что мы делаем?
3.1. Наши междисциплинарные научные исследования и практические разработки по фундаментальным и прикладным проблемам устойчивого развития, рационального природопользования и охраны окружающей среды сегодня реализуются во многих регионах России и мира. Широко понимаемая географическая платформа базируется на подходах поведенческой географии, неоинституционализма, социоэкономики и этической экономии. Это нацеливает на особое внимание к уникальным региональным характеристикам. Оперируя категорией genius loci, мифами и символами, мы стремимся понимать каждую территорию с ее поселениями, производственными объектами, инфраструктурой, как уникальную антропо-природную систему. И на этой основе генерировать для каждого Места именно те решения, которые наиболее применимы и успешны в долгосрочной перспективе.
Гения Места в пространственном планировании и проектировании
Категория Гения Места (Genios Loci) — фундаментальная категория культуры, используемая еще Платоном, который придавал ей те же черты, что и гению человека. Гений Места за счет собственного обитания обеспечивает обитаемость данного Места. Постоянно интерпретируясь в Месте, он проявляется и закрепляется в культуре: местная культура выступает, с одной стороны, как образцы духовных интерпретаций, с другой — как социальные нормы ("нравы и обычаи", по выражению Геродота). Подчеркивая социокультурную основу категории Места, А. Левинтов отмечает, что "Гений Места", будь то город или местность ("topos" по-гречески, "cite" по-латыни — "город, место, ситуация"), — не просто порождающий фактор, это — регионообразующий или градообразующий фактор, то есть фактор формирования образа, некой духовной проекции Места, его одухотворения.
Для того, чтобы люди хотели жить и планировали свое будущее в конкретном Месте, оно должно обладать особым, присущим только ему, образом, который позитивно воспринимается людьми. Освоение человеком географической среды — это процесс возникновения Мест, обладающих собственным именем, с тонкой сетью социально-культурных, экономических и политических связей. Только обнаружив реальность и жизнеспособность Места, освободившись от "безместности" восприятия окружающего мира и природы, человек может обрести целерациональную этическую мотивацию своей природоохранной деятельности.
В этом контексте объекты природного и культурного наследия как элементы культурного ландшафта приобретают объединяющее, деятельностное значение. Они не только способствуют сохранению исторически сложившихся образов Мест, но могут как повышать, так и снижать привлекательность территорий, как для проживания людей, так и для внешних инноваций. Уже сама постановка задачи сохранения таких объектов, как правило, объединяет людей (даже принадлежащих к различным социальным группам) в контексте целерациональной деятельности по развитию территории на устойчивой основе.
Особенно повышается значение объектов природного и культурного наследия при проведении позитивного маркетинга территорий, когда каждое Место (с присущими только ему широко понимаемыми географическими особенностями) выступает как субъект рынка, представляя себя потребителям — другим субъектам рынка (как внешним по отношению к территории, так и внутренним). Только стабильная инновационная и инвестиционная деятельность «потребителей территории» позволяет обеспечить ее устойчивый рост.
Социокультурный вектор развития. Гений Места (Genios Loci) позволяет выявить не всегда явный, но значимый социокультурно обусловленный вектор развития, в соответствии с которым индивидуумы, идентифицируя себя с конкретным Местом, оценивают хозяйственные, управленческие и иные действия. Такой вектор может быть назван социокультурным стержнем (доминантой) развития территории и важен для устойчивого экосистемного дизайна. Любые действия, которые ему не соответствуют, рискуют остаться без поддержки: их цели не будут убедительными для большинства людей. В этом случае этнос и этика станут противиться изменениям, воспринимая их как вызов и насилие над нравственным решением. Особенно велика роль социокультурного стержня развития территорий в моменты трансформации институциональных территориальных матриц, когда в условиях снижения эффективности формальных норм и правил нарастают тенденции дезорганизации, возрастает разрыв между властью и обществом, и особенно необходимой становится консолидация деятельности индивидуумов.
Следует отметить, что сами по себе традиции и образы прошлого могут объединять людей и не являясь, однако, социокультурным стержнем (доминантой) развития. Они могут консервировать отмирающие, тормозящие развитие социальные отношения, ограничивать инновации, необходимые для устойчивого роста. Более того, традиции и образы прошлого могут использоваться различными политическими силами в качестве основы социального консерватизма. Поэтому социокультурным стержнем (доминантой) развития территории следует называть только такой вектор развития, в соответствии с которым индивидуумы не только идентифицируют себя с конкретным Местом, оценивают хозяйственные, управленческие и иные действия, но и ориентируют местные сообщества в будущее, к устойчивому росту, а не только напоминают о прошлом. Только опираясь на такой социокультурный стержень развития можно разработать эффективные механизмы природоохранного управления, понятные и воспринимаемые людьми, а значит не вызывающие отторжения при внедрении.
Символы устойчивого развития. Гений Места всегда присутствует в символах (или совокупность символов), с которым жители связывают или ассоциируют свою жизнь. Символ рассматривается в виде определенного социально зафиксированного и передающегося от поколения к поколению знака, вызывающего одинаковую социальную реакцию, что позволяет рассматривать его в качестве эффективного координационного механизма социального взаимодействия. Именно через прочтение символов, обозначавших и наполнявших систему жизнедеятельности, изучение духовного освоения пространства предполагает расшифровку заложенного в такой системе культурного кода. Интерпретация символов позволяет выявить ролевую программу носителей культуры в пределах исследуемой территории.
В развиваемом нами устойчивом экосистемном дизайне символы рассматриваются в качестве важнейших элементов. Символы уже стали неотъемлемым звеном многих природоохранных проектов, особенно тех, для успеха которых необходима консолидированная поддержка населения. Так, программа спасения Рейна получила символическое название "Лосось 2000". Такое название объединило людей вокруг принимаемой большинством населения задачи возвращения в Рейн лосося. В ходе реализации программы были убраны плотины, ужесточены неприятные для многих экологические стандарты, проведены дорогостоящие мероприятия.
В обществах с сильными религиозными традициями природоохранные символы, как правило, обладают религиозным содержанием. Например, на Филиппинах в середине 90-х годов XX века были предприняты попытки привлечь местное население к посадке деревьев, для чего широко распространялась экологическая информация. Однако эффект оказался весьма незначительным. Только после того, когда акции было придано символическое, ритуальное значение — саженцы освящали в буддистских храмах и там же раздавали людям для посадки в качестве религиозных символов — удалось достигнуть природоохранного успеха: только за один 1996 год было посажено более 40 000 деревьев.
Следует подчеркнуть, что многие существующие духовные центры органично вписаны в окружающую среду и несут в себе символический смысл единства Духа и Природы, создавая уникальные социокультурные стержни развития. Так, например, религиозная традиция связывает возникновение Свято-Введенского Толгского монастыря близ Ярославля с чудесным явлением архиепископу Ростовскому Трифону иконы Богоматери на хвойном дереве. Это событие не только определило местоположение обители, но и навсегда соединило монастырь с этим Местом, придав Толге символическое значение, объединив Монастырь с кедровой рощей в единую социокультурную доминанту развития.
В начале XX века Толгский монастырь имел кедровый сад с прудами, время посадки которого, по преданию, относится к последней четверти XVI века. Аллеей в два ряда здесь стояли 166 сибирских кедров, на одном из них в особой часовенной пристройке помещалась Толгская икона Божьей Матери. До сих пор среди верующих считается, что прикосновение к этим деревьям приносит исцеление от болезней. После фактического разрушения монастыря в середине XX века сегодня кедров осталось около 20 штук и, несмотря на усилия монахинь и специалистов, процесс их гибели удалось лишь несколько замедлить; посажены новые деревья. Потеря кедровой рощи (если ее допустить) изменит символический смысл монастыря, приведет к потере его духовно-экологической опоры.
Идея спасения кедровой рощи как духовно-экологического символа была положена в основу проекта «Толгский экорегион», который, среди других важных мер, предполагает придание территории вокруг Свято-Введенского Толгского монастыря особого природоохранного статуса. Именно идея спасения священной рощи (как символа единения духа и природы) стала объединяющей целью для самых различных социальных групп, предопределила готовность к активизации природоохранной деятельности и спонсорскую поддержку, инициировала позитивные институциональные изменения. Приведенный пример показывает, что символы вполне могут рассматриваться в качестве формальных природоохранных институтов, использование которых целесообразно в природоохранной политике и управлении.
Мифологизированные образы Мест играют не всегда формализованную, но, тем не менее, значимую роль в устойчивом развитии. Такие образы служат средством социальной организации (с соответствующими мифами: порядка, свободы, справедливости, исторического наследия, светлого будущего, истинного пути, исторического признания, государственного могущества). Власть мифа параллельна рациональным формам власти, сближается и конкурирует с ними и нередко проникает в них. Проблема воздействия мифологизированных образов на устойчивое развитие территорий требует самостоятельного глубокого исследования. Однако уже сейчас можно сказать, что мифы могут существенно влиять на инновационную привлекательность территорий, делая их более притягательными для жизни людей и развития бизнеса, а также активизировать приток инвестиций, в том числе в природоохранную сферу. Не случайно мифологизированные образы Мест все шире используются для разработки брендов регионов и мест, рекламы товаров и услуг, а вопросы природоохранного управления начинают тесно переплетаться с маркетингом территорий. Это связано с тем, что маркетинговые технологии продвижения марки товара, брендизация как специфический механизм конкуренции все шире используются в инвестиционной политике.
Левинтов А.Е. От района к региону: на пути к хозяйственной географии // Изв. РАН. Сер. геогр. 1994. № 6. С. 120-130.
Lin W.L. Long-Ya-Men Re-identified: A Historical Geography Study of the Two Important Junctions in the Ancient Nanhai Sea Routes, (in Chinese). Singapore: South Sea Society, 1999.
3.2 Применяя понятия «устойчивое развитие антропо-природных систем», «генерирование потоков экосистемных услуг», используя для анализа происходящих процессов новые показатели, «накинув на территорию новую сеть измерений», мы помогаем по-новому увидеть проблемы, понять перспективы развития территории и бизнеса, возможности привлечения инвестиций и формирования устойчивой инфраструктуры. Благодаря собственным инновационным разработкам мы помогаем бизнесу, органам территориального управления, местным сообществам повышать их устойчивость и конкурентоспособность в быстро изменяющемся мире.
«Серая» и природная («зеленая») инфраструктура
Инфраструктурные системы составляют основу каждого общества, предоставляя основные услуги — энергию, воду, управление отходами, транспорт и телекоммуникации. Инфраструктура также может оказывать вредное социальное и экологическое воздействие, повышать уязвимость перед стихийными бедствиями. Инвестиции в инфраструктуру находятся на рекордно высоком уровне во всем мире, поэтому сейчас принимается постоянно увеличивающееся количество решений, которые закрепят модели развития для будущих поколений. Хотя по большей части эти инвестиции мотивированы желанием повысить экономическую производительность и занятость, было выявлено, что инфраструктура прямо или косвенно влияет на достижение всех целей в области устойчивого развития (ЦУР), включая 72% задач.
Экологические проблемы не всегда учитываются при проектировании, планировании и строительстве инфраструктурных объектов, тем самым развивая так называемую «серую» инфраструктуру, определяемую как спроектированные человеком решения с использованием неживых, несамостоятельных систем, обычно состоящих из бетонных и стальных конструкций, предназначенных для обеспечения необходимой функции). До недавнего времени большая часть управления природными рисками (например, наводнений) включала такие инженерные меры «жесткого» проектирования «серой» инфраструктуры. Например, строительство насыпей, дамб и каналов для борьбы с наводнениями.
Природная (или «зеленая») инфраструктура (NI) – это запланированная или управляемая (часто спроектированная) антропо-природная система, разработанная для удовлетворения конкретных потребностей. Помимо обеспечения необходимой функции, NI может предоставить больше экосистемных услуг, различных сопутствующих преимуществ по сравнению с традиционной серой инфраструктурой. Также в последнее время концепции «экосистемной адаптации», «экологического снижения риска бедствий» или «зеленой инфраструктуры» и др. стали хорошей альтернативой или дополнением к традиционным серым подходам. Концепция инфраструктуры привлекает внимание к новому синергизму между технологиями, культурой и материальностью.
Природные, или «зеленые», инфраструктурные проекты полагаются на услуги, производимые экосистемами, часто с использованием природных ландшафтов для минимизации ущерба от наводнений, очистки и хранения воды и уменьшения городского ливневого стока. Природную инфраструктуру можно рассматривать как активную форму природы, которая, вероятно, сосредоточена на наиболее важных из этих преимуществ. Природная инфраструктура включает компонент активного управления, направленный на обеспечение (или сохранение) ключевых преимуществ, таких как устойчивость к изменению климата, чистая вода и биоразнообразие. Так, управляемое водно-болотное угодье может включать в себя регулирование уровня воды, очищение от роста растений и повышение способности водно-болотных угодий обеспечивать более чистую воду, хранение углерода и среду обитания для различных видов. Управление водно-болотными угодьями может также усилить эффект уменьшения ущерба от наводнений или обеспечить водой во время засухи.
Источники:
Thacker S., Adshead D., Fay M. et al. Infrastructure for sustainable development // Nature Sustainability. 2019. Vol. 2. Р. 324-331.
WBCSD. The business case for natural infrastructure / World Business Council for Sustainable Development. 2015.
3.3.Наш опыт, уникальные базы данных и пионерные продукты позволяют нашим клиентам:
создавать устойчивые бизнес-модели;
принимать решения, повышающие их жизнеспособность;
управлять климатическими и природными рисками;
выбирать эффективные варианты природопользования;
находить баланс экологических, экономических и социальных интересов;
выбирать и реализовывать наиболее рациональные варианты инфраструктурного развития;
осуществлять эффективную отчетность.
Жизнеспособность (resilience)
Жизнеспособность* определяют как способность пройти через ситуацию риска, преодолеть ее, но не забыть опыт и использовать его как источник укрепления жизни и обучения. Это понятие применимо к любым системам – от бизнеса до территорий любого масштаба.
Наиболее отчетливо такой взгляд на реальность проявляется на территориях климатических бедствий (регион Аральского моря и др.), где ситуация или близка к системному фазовому переходу, или же антропо-природная система, осуществив такой переход, находится в поиске нового уровня стабильности. И обретение жизнеспособности зависит не столько от технических возможностей человечества, сколько от способности разума освоить новые стратегические смыслы сохранения, восстановления и даже создания новых антропо-природных систем.
Нелинейные динамические сложные системы никогда не достигают долгосрочного стабильного состояния равновесия, но после событий возмущения проходят адаптивные циклы Холлинга. Воздействие со стороны человека не только ограничено, но «размыта» сама точка воздействия, поскольку система находится в постоянном движении. Живым системам свойственны целенаправленность и целеустремленность.
*Термин берет свое начало в физике и был впервые использован Томасом Янгом в 1807 г. Янг описал жизнеспособность как упругость материалов, которые даже после того, как подверглись определенному воздействию, вернулись в свое первоначальное состояние без нанесения вреда. Термин позже стал использоваться в медицине, с 1950-х гг. также начал применяться в области психологии
Assis S.G., Pesce R.P., Avanci J.Q. Resiliência: Enfatizando a proteção dos adolescentes. Porto Alegre: Artmed, 2006.
Gunderson L.H., Holling C.S. Panarchy: understanding transformations in human and natural systems / Ed. L. Gunderson. Washington, DC: Island Press, 2002.
Holling C.S. The resilience of terrestrial ecosystems: local surprises and global change // Sustainable development of the biosphere / Еds. W. C.Clark, R.E.Munn. Cambridge, UK: Cambridge University Press, 1986. Р. 292-317.
Pasqualotto R.A., Löhr S.S., Stoltz T. Skinner and Vygotsky’s Understanding of Resilience in the School Environment // Creative Education. 2015. № 6. Р. 1841-1851.
Стратегии решения проблем
Источник: Funtowicz S.O., Ravetz J.R. Science for the post-normal age // Futures. 1995. Vol. 25, Issue 7. Р. 739-755.
Такие требования сегодня предъявляются и к ответственному бизнесу [6], и к территориальным органам власти. Именно жизнеспособность стала ключевым фактором привлечения инноваций и инвестиций в развитие. Наряду с деловой репутацией и финансовой устойчивостью на передний план выступают создание благоприятных социальных условий и комфортной для жизни окружающей среды. Объекты природного и культурного наследия, как элементы культурного ландшафта, приобретают объединяющее, деятельностное значение.
3.4. В методологическом плане наш подход базируется на синтезе двух парадигм — нормативной и классической научной с дополнениями элементами пост-нормальной науки, применительно к ситуациям высоких неопределенностей и рисков. Особое внимание акцентируется на ценностной, целевой составляющей. Признается, что для обогащения понимания сложившейся ситуации и возможных улучшений, предвидения будущего состояния системы исключительно важны как «экспертные», так и «непрофессиональные», местные, знания. Используется нарративная теория убеждений, которая раскрывает глубокое ценностное, социокультурно обусловленное осознание и понимание возможностей и смыслов.
3.5. В качестве базовых предпосылок мы в своих работах:
исходим из необходимости достижения глобально установленных Целей устойчивого развития, в этическом отношении мы разделяем положения Хартии Земли, адаптировали для наших задач модель «человека ответственного». Без этого невозможно реально включить в круг рассмотрения вопросы обеспечения качества жизни, создание новых устойчивых способов ведения бизнеса, актуальных инструментов пространственного развития, механизмов создания условий для устойчивых инноваций и инвестиций, новых качественных рабочих мест, создание устойчивой инфраструктуры (линейной, зеленой, водной), а также обустройство общественных и производственных пространств;
опираемся на концептуальные подходы «зеленой» экономики, расширяя и дополняя их концептом «синей» экономики. «Зеленая» система производства ориентируется на «обнуление» отходов и сохранение ресурсов в замкнутом цикле и предполагает формирование новых структур и цепочек поставок, производственных технологий и транспортных систем доставки, а также создания и потребления товаров и услуг с положительными экологическими и климатическими характеристиками (по цепочкам создания ценности);
стремимся сочетать рыночную основу экономического развития, передовые новейшие технологии, вдохновляемые природой, а также природные решения (Nature-based Solutions - NbS) [7], которые определяются МСОП как действия по защите, устойчивому управлению и восстановлению естественных или измененных экосистем, которые эффективно и адаптивно решают социальные проблемы, одновременно обеспечивая благосостояние людей и биоразнообразие.
Гидропонная установка, в Муйнакском районе Республики Каракалпакстан Республики Узбекистан создает новые возможности развития животноводства на засушливых землях
Капельная система орошения интенсивного сада в Кегейлинском районе Республики Каракалпакстан Республики Узбекистан позволяет выращивать фрукты с меньшим потреблением воды и снижает уровень засоления земель
3.6. Природные решения используют естественные процессы и экосистемные услуги для функциональных целей, таких как снижение риска наводнений или улучшение качества воды. Эти вмешательства могут быть полностью «зелеными» (т.е. состоящими только из элементов экосистемы) или «гибридными» (т.е. строительство антропо-природных систем включает сочетание элементов экосистем и сложных инженерных сооружений).
Природные решения (Nature-based Solutions - NbS)
МСОП в 2020 г. принял Глобальный стандарт природных решений, который впервые в мире создал точку отсчета, позволяющую оценивать такие решения, являющиеся ответом на глобальные вызовы. Новый Глобальный стандарт МСОП поможет правительствам, бизнесу и гражданскому обществу обеспечить эффективность решений с учетом природных факторов и максимально использовать их потенциал в решении проблем изменения климата, утраты биоразнообразия и других социальных проблем в мировом масштабе. Глобальный стандарт МСОП по NbS носит рекомендательный характер и призван не только направлять пользователя при разработке и внедрении, но и постоянно повышать устойчивость вмешательства и помочь подготовиться к непредвиденным обстоятельствам. Стандарт предлагает последовательный подход, способный справляться с широким спектром индивидуальных обстоятельств и контекстов и адаптироваться к ним, чтобы обеспечить результаты, которые являются экологически безопасными, социально справедливыми и экономически целесообразными.
Этот стандарт разработан, когда мир изо всех сил пытается сдержать и остановить распространение COVID-19. В настоящее время внимание обращается на восстановление экономики после пандемии. Природные решения предлагают уникальную возможность инвестировать в социальное благополучие и динамичную экономику без необходимости возвращаться к ошибкам прошлого.
3.7. Жизнеспособные сообщества, сильные и устойчивые социальные институты, процветающие природные экосистемы и стабильный климат лежат в основе успеха бизнеса, финансовых рынков, благополучия сообществ и отдельных лиц [8]. Именно в таком контексте формируются современные представления об эффективном механизме решения экологических и социальных проблем при разработке и реализации проектов развития, получившем название "Safeguard Policies - SP" [9]. Развивая этот подход, мы разработали методологию устойчивого экологически и социально ориентированного пространственного проектирования, или устойчивый экосистемный дизайн (УЭД), как особый тип проектного мышления и мыследеятельности, реализующий на практике принципы устойчивого развития антропо-природных систем.
Проектное мышление и мыследеятельность
В общем виде экосистемный дизайн представляет собой самостоятельный тип отношения к действительности, суть которого заключается в исследовании возможностей, способов и средств «переустройства» некоторого фрагмента реальности с целью приведения его в соответствие с «некой идеей», идеалом. В России О.И. Генисаретский, Г.П. Щедровицкий, В.Л. Глазычев и др. разработали философские и методологические основы проектного мышления как деятельности. Рассматривая эти достаточно сложные вопросы, мы используем подходы системно-мыследеятельностной методологии, разработанной и сформулированной методологической группой под руководством Г.П. Щедровицкого.
Экосистемный дизайн — это совершенно особое направление проектной мыследеятельности, его смысл заключается в этически ориентированном, целерациональном, системном подходе к проектированию пространственного развития. Каждый элемент и взаимосвязь рассматриваются не только с точки зрения пользы и красоты (строительные и архитектурно-планировочные решения), но и с точки зрения процесса длительного функционирования во взаимодействии с природной средой, соответствия целям устойчивого развития.
Предметом УЭД являются системы практической деятельности, которые могут выявляться, описываться и превращаться в предмет целе-рациональных преобразований. Необходимое для этого проектное мышление отличается от естественно-научного выраженной проблемной ориентированностью, что связано с необходимостью видеть приоритетные «красные точки» приложения усилий по снижению экологических рисков и в перспективе повышения качества экосистемной услуги как объекта воздействия – будь то социокультурная ситуация, инженерно-технический комплекс или любой другой фокус преобразующего воздействия. Это означает существенный сдвиг восприятия, смещение (ни в коем случае не подмена – авт.) акцентов от естественно-научного к целе-ориентированному системному мышлению – от частей к целому, от объектов к взаимоотношениям, от содержания к паттернам.
Щедровицкий Г.П. Избранные труды. М.: Школа культурной политики, 1995. 800 с.
УЭД сконцентрирован на проектировании и реализации инженерных, пространственно-планировочных и институциональных мероприятий таким образом, чтобы они были целесообразны с экологической точки зрения и одновременно социально и экономически жизнеспособны. УЭД может рассматриваться в виде иерархической структуры пространственных системных решений по реализации целей устойчивого развития. Такой аспект позволяет получать более надежный информационный материал для анализа затрат и выгод, выбора оптимального варианта проектных решений, профилактики потенциальных конфликтов в результате проектных изменений.
УЭД ориентирован на удовлетворение неотъемлемых потребностей людей и защиту естественной среды обитания, поддержку экологической целостности. Это предполагает повышенное внимание к регенерации экосистем, природно-ориентированным решениям и рециклингу; междисциплинарный синтез и его организационное обеспечение; создание устойчивых водной, зеленой и линейной инфраструктуры и т.д. Основной приоритет УЭД — сохранение, восстановление нарушенных и создание новых устойчивых антропо-природных систем в интересах настоящих и будущих поколений людей.
Пространственное обоснование размещения производственных объектов (поиск оптимального проектного решения на основе управления рисками здоровью)
3.8. Институциональное проектирование, по нашему мнению, составляет неотъемлемую часть УЭД, поскольку любое вмешательство в процессы развития территорий или бизнеса нарушает баланс сложившихся институциональных систем, соотношение групп интересов относительно ресурсов развития. Никакое проектное решение не будет успешным в долгосрочной перспективе, если его не примут стэйкхолдеры как полезное и справедливое, тем более, если оно войдет в конфликт со сложившимся набором культурных образцов поведения и действий, которые "запечатаны" в социальную форму.
3.9 Институциональное проектирование представляет собой целерациональное изменение институциональной системы как совокупности формальных и неформальных институтов.
Формальные и неформальные природоохранные институты
Развивая удачное определение институтов Д. Норта, определим природоохранные институты как "правила игры" в обществе, или созданные человеком ограничительные рамки, которые организуют взаимоотношения между людьми с учетом природоохранных требований. Такие институты (формальные и неформальные) возникли как поведенческая реакция людей и их сообществ на реальные или вымышленные угрозы их безопасности. Они ограничивают и регламентируют природопользование, тем самым снижая риски негативных экологических последствий хозяйственной деятельности, делая территориальное развитие более экологичным. Эти институты – продукты коллективного действия; именно они уменьшают неопределенность, структурируя повседневную жизнь или, другими словами, определяют или ограничивают набор альтернатив, которые имеются у каждого индивида во взаимоотношениях с окружающей природной средой, а также снижают вероятность деструктивного поведения и возникающих при этом конфликтов.
К неформальным природоохранным институтам относятся обычаи, традиции, религиозные нормы и правила. Они складываются как побочный результат исторически сложившегося взаимодействия множества людей, преследующих собственные интересы. Содержание неформальных правил не поддается точному описанию, как и роль, которую они играют в развитии любого сообщества. Однако именно они в значительной мере определяют диапазон выбора принимаемых решений. Как часть культуры, неформальные природоохранные институты не приобретаются биологическим путем: каждое поколение воспроизводит их и передает следующему. В результате происходит социокультурное регулирование поведения человека в отношении окружающей среды.
Формальные природоохранные институты отличаются от неформальных более высоким уровнем сложности. Такие институты устанавливаются и поддерживаются сознательно. К ним относятся государственные законы, ведомственные постановления, указы, и проч., а также акты местного самоуправления, корпоративные нормативно-технические и инструктивные документы — широкий спектр предписывающих регламентирующих стандартов, инструкций, регламентов и др. Формальные институты, в отличие от неформальных, могут меняться революционным путем. В настоящее время более 40 формальных природоохранных институтов, которые присутствуют в институциональных матрицах большинства стран мира, могут с определенными допущениями быть названы унифицированными.
Принципиально, что условием успешного применения таких институтов является обеспечение их «прямого действия», поэтому они не адаптируются, а априорно отбираются. Такой отбор зависит от географических условий территорий. В процессе импортирования унифицированных природоохранных институтов в территориальные институциональные матрицы они «достраиваются» социокультурно обусловленными институтами, набор и особенности применения которых всегда специфичны и территориально конкретизированы. Именно это составляет основу регионализации институционального пространства и определяет его динамику.
В каждом конкретном случае оно решает непростую задачу — чтобы проектное решение, как обоснованная и сбалансированная совокупность инженерных, технологических, организационных и иных мероприятий, имело и достаточную правовую и нормативную поддержку и соответствовало представлениям стэйкхолдеров, максимально снижая возможность социальных конфликтов. Поэтому сам процесс институционального проектирования сосредоточен на том, чтобы с позиции реализации целей проекта и долгосрочной устойчивости его результатов определить и обеспечить достаточность сложившихся на территории регулирующих норм и правил. Требуется выявить социокультурные факторы, от которых зависит результативность намечаемых проектных решений (территориальных, производственных и др.) и определить диапазон, в рамках которого стэйкхолдеры воспримут будущие изменения как приемлемые. Иными словами, чтобы проектное решение было успешным, требуется путем специальной «настройки» институциональной системы обеспечить баланс между «унифицированным» (единым в глобальном и национальном масштабе) и «специфическим» (уникальным для конкретной территории, бизнес-структуры).
Социокультурная настройка институциональных систем
В институциональном отношении казавшийся незыблемым в конце 20 века основной тренд на экономическую глобализацию и расширение влияния универсальных институтов столкнулся с возрастанием роли географических факторов, образно названного Р. Капланом «местью» географии и культурным противодействием, которое также можно назвать «местью» культур, поскольку культура «представляет собой межпоколенческий перенос норм, ценностей и идей», а устойчивость культурного наследия порождает «эффект колеи», который трактуется Д. Нортом как «способ, при помощи которого институты и убеждения, сформированные в прошлом, влияют на нынешние решения…». Поэтому для каждой территории нужна социокультурная «настройка» институциональных систем, для понимания особенностей которой целесообразно исследование эволюции исторически сложившихся территориальных институциональных систем со свойственными им природоохранными институтами, а также выявление социокультурно-обусловленного коридора возможных институциональных изменений.
При решении задач социокультурной «настройки» универсальных, применяемых в большинстве стран мира, институтов пространственного развития полезно применение методологии институциональной и эволюционной экономической географии, которая признает ограниченную рациональность и зависимость от контекста принятия решений реальными распорядителями ресурсов. Для устойчивого развития актуален длительный горизонт исследования, поскольку, как писал Ф. Бродель, «…географическое рассмотрение долгосрочных периодов приводит нас к пониманию самых длительных процессов, которые знает история». Институциональная и эволюционная методология развивается как часть широкого культурного сдвига в экономической и социальной географии, начиная с 1990-х годов. Эти подходы результативны, как теоретическая основа для разработки концепций и стратегии развития в области регионального территориального планирования и экосистемного проектирования. Они позволили акцентировать внимание на эволюции формальных и неформальных институтов для понимания возможного социокультурно обусловленного коридора институциональных изменений в управлении социальной и природоохранной деятельностью.
3.10. Современное видение устойчивого развития территорий и бизнеса предполагает качественно иное информационно-аналитическое обеспечения процессов и процедур принятия решений, оценки их эффективности. В современном мире с его сложной взаимосвязью финансовых, экономических, социальных и природных потоков дохода (капиталов), лица, принимающие решения, в первую очередь руководители фирм, территориальных органов власти, не осознавая своего реального влияния и своей зависимости от этих потоков, своими действиями невольно провоцируют риск потери жизнеспособности [10]. Понимая это в теории, они тем не менее не обладают эффективными инструментами для выявления и оценки (в физических и стоимостных показателях) изменения совокупного богатства (бизнеса и территории) в результате тех или иных принимаемых ими решений.
Составляющие капитала устойчивости территорий
Ценность капитала устойчивости включает: антропогенный, природный, социальный и человеческий и может быть выражен в качественном, количественном или денежном выражении.
Антропогенный (физический) капитал — созданные человеком средства производства — машины, здания, производственная инфраструктура, которые участвуют в производственном процессе, но не овеществляются в производимом продукте.
Природный капитал — в понятиях теории экономического роста рассматривается как совокупность природных ресурсов, которые могут быть использованы в процессе производства. Любой природный актив, создающий поток экосистемных услуг с экономической ценностью (стоимостью), является природным капиталом.
Социальный капитал — понятие, введенное П. Бурдье (Бурдье Пьер) в 1983 году для обозначения социальных связей, которые могут выступать ресурсом получения выгод. Наиболее распространенные измерители социального капитала в межрегиональных исследованиях – это ценности (доверие, уважение к окружающим, готовность помогать, толерантность, благотворительность, волонтерство, развитость некоммерческих организаций и т.п.). Общий подход в выборе индикаторов строится из более узкого, экономического определения социального капитала как совокупности общих норм и ценностей, которые позволяют обществу решать проблему предоставления общественного блага. Именно способность общества к созданию общественного блага находится в основе природоохранной деятельности и предполагает способность к быстрым и эффективным изменениям в интересах устойчивого развития, которое, по сути, должно ориентироваться на запросы не только сегодняшнего дня, но и будущего.
Человеческий капитал — совокупность знаний, умений, навыков, использующихся для удовлетворения многообразных потребностей человека и общества в целом. Впервые термин использовал Теодор Шульц, его последователь — Гэри Беккер развил эту идею, обосновав эффективность вложений в человеческий капитал и сформулировав экономический подход к человеческому поведению.
Becker G.S. Human Capital. N.Y.: Columbia University Press, 1964.
Shultz T. Human Capital in the International Encyclopedia of the Social // Sciences. 1968. Vol. 6.
Без таких оценок полной экономической ценности, когда в расчет принимается весь комплекс экосистемных услуг, предоставляемых антропо-природными системами, невозможно качественно обосновать эффективность социальных и экологических инвестиций, инвестиций в инновационное развитие территории и бизнеса и в более широком плане повысить устойчивость антропо-природных систем.
Роль экосистемных услуг в экосистемном дизайне
В экосистемном дизайне (ЭД) концепт экосистемные услуги занимает одно из центральных мест, поскольку здоровье и благополучие людей непосредственно зависят от услуг, поставляемых экосистемами как прямо, так и косвенно. Концепт ЭУ играет ведущую роль для решения многих нерешенных вопросов пространственного развития, например, при принятии решения о том, где восстанавливать экосистемы и сколько инвестировать в зеленую инфраструктуру. Успех этих решений зависит от наличия конкретной пространственной информации, описывающей экосистемы и потоки оказываемых ими услуг.
Экосистемные услуги не являются лишь результатом сбора или добычи каких-либо продуктов из экосистем, а представляют собой результат общего функционирования какой-либо экосистемы (например, «услуги» по очистке-фильтрации воздуха деревьями, в результате чего обеспечивается возобновление чистого атмосферного воздуха), а также отдельных ее частей (например, физическое состояние горных ландшафтов, обеспечивающее красивые виды). Они представляют собой важную составляющую общей экономической ценности планеты и позволяют формализовать и измерять связи между экосистемами и их бенефициарами (пользователями). Таким образом, термин «услуги» используется в данном контексте с позиций всеобъемлющего подхода, с охватом самых различных элементов и способов получения людьми различных выгод (бенефиций) от экосистем.
Реальный поток ЭУ зависит от способности экосистемы предоставлять услуги и спроса на нее. Интерпретация такого взаимодействия варьируется в зависимости от типа услуг (например, обеспечение или регулирование). Предоставление экосистемных услуг является устойчивым, когда их поток не увеличивает давление или не ухудшает способность экосистем к саморазвитию. Регулирование потока ЭУ представляет собой деятельность, выполняемую для снижения антропогенного давления или для искусственной поддержки жизнестойкости экосистем, а также повышения их продуктивности.
Применение концепта ЭУ позволяет существенно расширить спектр задач экосистемного дизайна, таких как: (1) защита или сохранение остаточных экосистем, (2) обеспечение связей между уцелевшими зелеными территориями для уменьшения фрагментации антропо-измененных экосистем, (3) восстановление деградировавших экосистем, (4) сохранение и увеличение биоразнообразия в HDE, (5) снижение уязвимости HDE в условиях разбалансировки климата.
3.11. Теория капиталов расширяет рамки традиционных концепций корпоративной социальной ответственности (КСО) и позволяет лицам, принимающим решения, и стейкхолдерам максимизировать полезность своих решений в контексте системного понимания процессов формирования совокупного богатства. Совершенно новое звучание приобретают выводы в рамках стратегических экологических оценок и оценок воздействия на окружающую среду проектов хозяйственной деятельности, появляется возможность корректно оценивать размер ущербов и определять необходимые компенсационные меры, обосновывать затраты на сохранение биоразнообразия и мест обитания, содержание и управление особо охраняемыми природными территориями. Нормативной базой и объединяющей платформой новой системы измерений стал стандарт ООН по природно-экономическому учеты (СПЭУ — System of Environmental-Economic Accounting)[11], а также национальные стандарты.
Экономическая ценность экосистемных и абиотических услуг Новокузнецкого муниципального района Кемеровской области
3.12. В прикладном аспекте, решая различные задачи повышения устойчивости антропо-природных систем в условиях полного мира, нацеленные на решение как узко поставленных, специальных, так и комплексных задач, мы концентрируем усилия на следующих основных направлениях:
определение целей и приоритетов устойчивого развития территорий, сообществ, бизнес-структур с вниманием к ценностным представлениям стейкхолдеров как носителей знаний о доминирующей системе ценностей и взглядов;
комплексная оптимизация территориальной инфраструктуры — зеленой, голубой, линейной и т.д.;
качественная «настройка» институциональной среды с целью профилактики и снижения интенсивности конфликтов интересов, возникающих в результате реализации проектных решений;
создание новой информационной основы с опорой на показатели устойчивого развития (капитал устойчивости, ESG и т. п.), оценку рисков (здоровью, экологических, климатических и природных, бизнеса и др.), на местные знания, практики, идентичность, убеждения, мировоззрения и т.д.
Выступление д.г.н. Г.А. Фоменко в составе делегации Российской Федерации на 5-м совместном семинаре ОЭСР / ЕЭК ООН по внедрению СПЭУ с докладом «Разработка СПЭУ и экосистемных счетов в Российской Федерации: перспективы, возможности и проблемы» (февраль, 2020)
3.13. В настоящее время к основным направлениям наших практических работ относятся:
разработка стратегий развития территорий, бизнес-стратегий, климатических и др., а также нормативных правовых документов, стандартов, рекомендаций и т.д.;
сопровождение Европейской «зеленой сделки» и др., стратегическая экологическая оценка (СЭО), оценка воздействий на окружающую среду (ОВОС), расчет величины экологических ущербов и определение компенсационных мероприятий;
разработка проектов и планов устойчивого пространственного инфраструктурного развития (дорожной, водной, зеленой и др.);
подбор технологий, разработка институциональных и инфраструктурных мер для снижения рисков жизнеспособности территорий климатических бедствий. Конкретные меры климатической адаптации домашних и фермерских хозяйств, бизнес-структур;
разработка и обоснование проектов сохранения, восстановления и создания новых экосистем и предоставляемых ими экосистемных услуг;
подбор и внедрение механизмов профилактики и снижения интенсивности социокультурных конфликтов из-за доступа к ресурсам развития;
обоснование, сопровождение, оценка результативности и эффективности инвестиций и международных проектов технической помощи в соответствии с Принципами экватора;
реализация риск-ориентированного подхода к управлению экологической безопасностью. Оценка и управление рисками здоровью, экологическими, климатическими, рисками потери экосистемных услуг;
разработка отчетности для бизнеса и территорий, для представления в национальные и международные рейтинговые системы — GRI, TSFG, CDP. Подготовка государственного и региональных докладов о состоянии и охране окружающей среды, корпоративных интегрированных докладов об устойчивом развитии и др.;
проектное сопровождение экспортируемых и импортируемых климато- и природо- сберегающих технологий;
разработка макроэкономических показателей результативности и эффективности стратегий, планов и проектов, в том числе относительно ценности природных активов и потоков использования, экосистемных услуг и т.д. в соответствии со стандартами СПЭО и ЭЭО;
природоохранное проектирование, экологическая эксплуатационная документация и т.д.
3.14. Системный деятельностный подход к решению проблем повышения устойчивости пространственного и бизнес-развития при нарастании неопределенностей и рисков нами рассматриваются как основа деятельности Научно-производственного объединения «Институт устойчивых инноваций». Результаты исследований в значительной степени реализуются в рамках подготовки магистров по направлениям «Водопользование и природообустройство на устойчивой основе» и «Инфраструктурное обеспечение территориального развития», бакалавров по направлению «пространственное проектирование, градостроительное зонирование и планировка территории» в Ярославском государственном техническом университете (ЯГТУ). Нами реализовано более 200 различных проектов, за каждым из которых стоит команда специалистов высокого уровня, без которых ни одна идея не могла бы воплотиться в реальность. Основные наши клиенты; бизнес-структуры, банки и инвестиционные структуры, международные организации технической поддержки, местные и региональные органы управления, правительства стран, научные и общественные организации.
4. Наша команда
Наша команда, в которую сегодня входят Г.А. Фоменко, д.г.н.; М.А. Фоменко, к.г.н.; К.А. Лошадкин, к.г.н.; А.В. Михайлова, к.г.н.; О.В. Ладыгина, к.т.н., А.Е. Бородкин, к.г.н. и другие, с начала своего формирования в 90-х годах 20 века, вдохновленная еще идеями Комиссии Брундтланд, нацелена на претворение в жизнь идей устойчивого развития в самых разных форматах — от углубленных исследований до конкретных консалтинговых и проектных результатов. Органам власти, частному сектору, местным сообществам мы предлагаем решения, которые повышают их устойчивость при нарастании неопределенностей и рисков. Подробнее см. Центр информации Научно-производственного объединения «Институт устойчивых инноваций».
Доктор географических наук, профессор, академик РАЕН, член научно-технического совета Министерства природных ресурсов и экологии Российской Федерации, Эксперт для международных проектов в базе данных ПРООН.
